gorgulenok: (Default)
Сегодня столетие со дня рождения Булата Окуджавы.
Он родился 9 мая 1924 года.

Он выполнял миссию, выше которой я, наверное, не знаю и не могу себе представить в то время и в той стране, — он возвращал советским людям достоинство.
То достоинство, которого не признавали за ними ни государство, ни идеология, ни собственные соседи, сослуживцы, а часто и домочадцы.
То достоинство, которое свойственно и необходимо иметь человеку.

Он, не вставая в позу учителя жизни, учил советских людей говорить "я", а не "мы".
Учил говорить "вы", а не "они".
И мы учились.
Я помню, как я училась.

***
Вселенский опыт говорит,
Что погибают царства
Не оттого, что тяжек быт
Или страшны мытарства.

А погибают оттого
(И тем страшней, чем дольше),
Что люди царства своего
Не уважают больше.

***
Эта песня была им написана в 1982 году.




А вот его песня совсем несвоевременная, совсем не созвучная ничему, что сейчас говорится и пишется, и бесконечно мной любимая.
Но я уверена, люди еще придут к пониманию этих вещей.

gorgulenok: (Default)
Ровно пять лет как я с Киром.
Самое неожиданное открытие для меня, наверное, — то, что вопреки всему, что говорят люди, за это время может ничего особенно не измениться. Как я была захватывающе влюблена, как была счастлива каждую минуту рядом, так и осталась. Как считала, что мне неправдоподобно, сказочно повезло, так и продолжаю считать.

Тогда, пять лет назад, в 17-м была такая же холодная затяжная весна, как и в этом году. Не настолько, чтобы сирень зацветала только в июне, когда ей давно уже пора отцвести — но зато с майским снегом, по которому я ухитрилась побегать босиком по щиколотку, и с эпическим, безумным ураганом, вырывавшим деревья с корнями и ломавшим их, как соломинки.
Помню, что буйным бело-розовым пламенем цвели яблони и все Останкино буквально утопало в яблоневом цвету.
А потом, в июне в дикий рост ломанулся борщевик, и есть фотка, где я в Лосинке под дождем стою на фоне борщевика выше человеческого роста и с опаской смотрю на него, а у него гигантские лапищи — будто вот-вот схватит.

В тот день, когда все началось, я ездила заниматься чешским, а потом пришел Кир и принес мне в подарок плод каштанчика — точнее, два мелких колючих зеленых плодика на ножке.
Не знаю почему, но это было ужасно смешно.
Я поставила его в рюмку, как в вазочку.
Вот тогда вечером все это и перестало быть просто дружбой.

Мы гуляли и бухали пиво у меня в Останкине по вечерам, лазили по развалинам старой станции на Белокаменной и в недостроенный институт техэстетики, Кир рисовал мне плакаты на тогдашние митинги.
Он уезжал от меня ночью на последнем троллейбусе. Мы стояли на остановке и целовались, пока этот самый троллейбус не подъезжал, а потом на прощание — чуть ли не на самой подножке.
Водителей, по-моему, эта ночная история с вечной парочкой на остановке забавляла. Они ждали, пока мы попрощаемся (несколько секунд, разумеется, не по десять минут), а когда Кир выходил, как-то он помахал рукой, и троллейбус зазвенел в ответ.
В то время было уже известно, что московские троллейбусы собираются заменять автобусами, и это придавало ощущение, что мы в кусочке старого уходящего мира.

Мы во многом тогда застали этот самый старый уходящий мир. Старую платформу Окружная, открытую, с заборчиком, над заросшей высокой травой насыпью — теперь ее снесли и вместо этой платформы новая, в современном духе, с эскалаторами, на которую лишний раз не хочется. Рынок возле станции в Долгопрудном и заброшенную железную дорогу. Заброшенные станционные здания в Лосинке на Белокаменной, где был, можно сказать, стихийный музей современной граффити с постоянно обновляющейся экспозицией, и заброшенную железнодорожную ветку там же — мы гуляли по ней, когда ее не затапливало по самые рельсы.
gorgulenok: (Default)
Плохо понимаю, что писать украинским знакомым.
То есть с чего начать, понимаю, разумеется. Как вы там, где вы вообще, все живы... слава Тебе, о, слава Тебе, Господи, вы живы.
Удачи вам. Удачи, пусть все будет... и тут уже спотыкаюсь, потому что слово "хорошо" неадекватно всей этой ситуации в принципе.

А вот потом перестаю понимать. Что вообще можно сказать человеку, оказавшемуся под бомбежками?
Похоронно вещать, как я сочувствую и как мне жаль, — мне кажется, меня саму бы бесило на их месте.
Болтать о чем-то, о чем стала бы раньше, — книги, заброшки, психоложество и филосня всякая, готовка, сплетни об общих знакомых, — не уверена, что стоит. Может, конечно, человеку как раз это и нужно. А очень возможно, что и ничего подобного. Я не была под бомбежками, я не знаю.

Когда пишешь заключенным, все в один голос говорят, что стоит писать о своей обычной жизни, чтобы у человека было от твоих писем ощущение, что она существует — обычная жизнь, и что однажды он к ней тоже вернется.
Но это другое. Это совсем другое.

Что ни напишешь — все будет глупостью.
gorgulenok: (Default)
Больше всего я люблю ночами сейчас ощущение безвременья.
Темноту окон в соседних домах. Особую тишину, разливающуюся, как туман, и укутывающую, как одеяло, не зависящую от того, что звуки в ней на самом деле есть.
Звуки. Ночные звуки — железнодорожной станции вдали, единственной проехавшей машины, вой собак или вопли котов.

И звуки дома, внутренние, тоже не мешают тишине — она важнее их всех, она первична, она атмосфера. Можно включить стиралку. Можно поставить тушиться мясо в подливе, и оно будет булькать себе с кухни. Все это все равно станет частью тишины.
Пространство на нас двоих, в которое не ворвется кто-то еще — потому что ночь.

Стены ночи создают замкнутость, она может оборачиваться и кошмаром, когда никто не спасет, потому что никто не может проникнуть внутрь ночи (и тогда безвременье — страшно), но может — уют, который не нарушит никто посторонний.

На самом деле нас не двое: есть кошка, и она может приходить, залезать на колени, урчать, сидеть рядом третьей возле столика со стаканами с пивом. Но она не в счет. Есть множество игрушечных существ — белый тигр, тихоходка в платьице и прочие. Но и они не в счет.

У ночи есть то же свойство, что у зимы, — свойство вечности. Пока она стоит, она была всегда и будет всегда. Не было предыдущего дня и не будет завтрашнего дня. Есть только ночь, и будет только она.

Елка

Jan. 8th, 2022 07:01 am
gorgulenok: (Default)
Белое безвременье.
Заснеженные промзоны, дворы, улицы и крохотные кирпичные дома, глазастые потусторонние рожи из снега на асфальте, заборах и стенах, бескрайние ночи, раскраски с городом из стимпанка и с мультяшным космосом, солянка в горшочках и домашняя пицца.

Завтра-послезавтра надо снять игрушки с елки.
Я вообще-то считаю, что елка должна стоять до старого Нового года — так полагалось в моем детстве, — но не уверена, что местный дворник и все окрестные жители тоже об этом знают и никто не решит, что про нее забыли и пора с нее все поснимать, раз праздник кончился.

Елку во дворах, обычную, дикорастущую, мы с Киром стали наряжать года четыре назад. Сначала, с 17-го на 18-й, мы просто увидели, как кто-то обмотал ее мишурой, и это было прикольным сюрпризом. Мы вынесли к ней бутылку со стаканами и выпили под ней. Это был наш первый Новый год вместе, мы были невероятно счастливы, кругом творились чудеса и мир был абсолютно, сумасшедше волшебным. А потом мы завели обычай наряжать ее каждый год. Дешевенькими игрушками из Ашана и такими, которые не настолько нравятся, чтобы вешать дома, — кем-то подаренными, еще откуда-то случайно взявшимися.

Я думала сначала, что половину игрушек народ растащит. Но нет. Пару-тройку игрушек, может, за все это время кто-то взял себе (на самом деле я отлично понимаю, если вдруг очень уж захотелось), но в целом все остается на месте.
А в прошлом году кто-то неизвестный даже добавил своих игрушек и мишуры.
Мы сложили их в пакет вместе со своими игрушками и в этом году снова повесили на елку.

Елки на улице наряжаем не мы одни.
Вот, например, елка Жилищника (московской конторы, которая отвечает за благоустройство районов).

Елка Жилищника... )


А вот наша елка курильщика.

Елка курильщика... )

На самом деле я видела во дворах еще елки, явно наряженные жителями. Похоже, идея пришла в голову не только нам и у нас на глазах рождается мелкая местная традиция.

...Я пишу этот пост под утро. Кир обжигает казан, чад от масла стоит столбом не только на кухне, но и в комнате. Окна открыты. За окном слышится дискотечная музыка на всю ивановскую — у кого-то веселье.
gorgulenok: (Default)
Из прошлого постика, который не хотел, чтобы его лентами обматывали.



В обнимку с тихоходкой... )
gorgulenok: (Default)
Как-то мы с Киром обсуждали, какие потрясающие мягкие игрушки были в 90-х — тигры, пантеры, реалистичных пропорций, со светящимися желтыми или зелеными глазами. Как нам обоим они нравились и как жалко, что сейчас именно таких не найдешь.

А вчера я отправилась за продуктами для новогодней готовки в Ашан.
И Кир, когда я уходила, сказал: слушай, а если вдруг там будет что-нибудь прикольное с символом будущего года, может, купишь? Тигры — это прикольно, это красиво. Мелкое что-нибудь. Угу, сказала я, посмотрю что-нибудь мелкое с тиграми.

И вот я иду не торопясь по магазину, мимо полок с новогодними товарами (ничего с тиграми не попалось, раскупили все, что ли), с альбомами-тетрадками, с игрушками...
А там среди всяких монстриков и стилизованных зверюшек (которые на самом деле тоже бывают очень хорошенькими, но речь не об этом) сидит белый тигр.

По-тигриному развалившись, не пытаясь быть безопасным и мимимишным, глядя на покупателей темно-золотистыми глазами.
Как будто пришел из "Детского мира" 90-х.

И выглядит на этой полке как царь.
Меня как заколдовали. Подхожу к нему, беру на руки.
Вблизи было видно, что, хотя в целом он сшит довольно хорошо, на пузе торчат нитки, а на шее шерсть чуть примята. И еще странно было, что он без упаковки — только на ухе висела бирка со штрих-кодом и названием.

А потом я увидела поблизости других таких же тигров. Они были в пакетах, и на шее и лапах у них была повязана широкая красная лента с какой-то новогодней надписью, что-то вроде "Новый год — время чудес".
А этот будто стащил ленту, порвал упаковку и уселся посреди полки. Как Шер-Хан на Скале совета.

Я поняла, что вижу брата по духу.
Я его схватила, посадила в корзину поверх сыров, колбас, банок с маслинами и пирожных и потащила к кассам.
Я сильно подозревала, что мне будут предлагать вместо него упакованных, с ленточками, и приготовилась объяснять, что хочу именно этого, но мне ничего не сказали — то ли замотались, а то ли были только рады, что я забираю этот некомплект.

По дороге я поваляла его чуть-чуть в сугробе, чтобы почистить — мало ли кто его в этом Ашане без упаковки трогал, да и пыль.
Приношу домой, вытаскиваю, сажаю перед Киром на кровать.

Кир начинает смеяться и говорит: вообще-то я имел в виду новогодний шарик с тигром, что-нибудь такое.
Посадили тигра в компанию к тихоходке в платьице. По-моему, им вместе хорошо.
gorgulenok: (Default)
Зима — классическая, как с картинки, с сугробами, с белым-белым чистым снегом — пришла, как будто специально, в первый день, положенный ей по календарю.
Два последних ноябрьских дня — ураган, запредельно низкое атмосферное давление, дождь льет, льет, переходит в метель, в безумную вьюгу, а первого декабря выходишь — и не узнаешь мира.

И это удивительное свойство зимы: когда она есть, кажется, что она была всегда. Вчера, позавчера, годы назад. Времени — нет.

Но позавчера ее еще не было, я могу усилием это вспомнить, и тогда вижу, что огни города, когда лежит снег, совсем другие. В ноябрьской мгле, в бесснежных мокрых черных дворах окна светятся темно и тускло, как в страшных историях. А когда лежит снег, окна ярче и разноцветнее, оттенки их света виднее, и даже в одном окне видно, как зеленый свет по углам переходит к середине в золотистый.

Окна, фонари, фары автомобилей, светофоры, вывески — все огни как леденцы: лимонно-желтые, апельсинно-рыжие, клубнично-красные, малиновые, тархунно-зеленые, смородинно-фиолетовые.
В пряничном домике зажигается свет.

Но тем темнее лес, бескрайний массив Лосиного Острова, и тем бездонней лазы в оградах, проходы между стен гаражей и промзон — двери между обжитым и нежилым, двери на край мира.
Снег дает странное ощущение свободы, такое же, как небо в грозовых тучах, как ветер, как звезды.

Домой.
Дома — фаршированный перец в густой, как суп, подливе, пиво из тяжелых темно-красных стаканов, красные блики в черном стекле столешницы. Кошка. Она всегда ждет, когда мы придем домой, и всегда обижается, что пришлось ждать.
Сны яркие и тревожащие.

Утром — маленькие следы лапок в снегу в палисаднике, от окошка подвала и к дороге. Кто-то из подвальной кошачьей тусовки вышел по делам.
Засыплет снегопадом.

Снегопад идет, не кончается, и начинает казаться, что весь мир скоро завалит снегом, покроет огромным снежным одеялом и даже крыши домов не будут торчать наружу.
gorgulenok: (Default)
Все-таки удивительно, как резко, в один какой-то определенный момент ощущение времени года сменяется другим, и это не зависит от погоды — во всяком случае, не только от нее.

Так бывает зимой, в конце января или начале февраля: вдруг в один прекрасный день понимаешь, что еще вчера была зима-зима, а сегодня уже близко весна. При этом теплее могло не стать ни на градус, дело не в этом. По-другому пахнет воздух и по-другому распространяются звуки. Весной пахнет ветер, и весенний оттенок появился у неба.

В прошлое воскресенье я почувствовала, что у лета появился привкус осени.
Можно было бы решить, что это оттого, что спала жара — но нет. Жара спала еще в четверг перед этим, но и в четверг, и в пятницу никакого намека на осень в воздухе не ощущалось. А вот в воскресенье словно внезапно потяжелели листья, их края загнулись, зазубрились и стали вещественней, тактильней, грубее. Словно желтее и мягче стал свет, косо льющийся сквозь кроны деревьев. Словно как-то неуловимо иначе стали ложиться тени, словно чуть изменился воздух.

Я, конечно, ловлю каждый намек на приближение осени, потому что люблю ее больше лета. Так было не всегда — в детстве я расстраивалась, когда понимала, что лето идет к концу, потому что это означало конец каникул и дачной бесконечно счастливой свободы. А бабушка моя, будто специально, где-то с середины лета (на самом деле, как я сейчас понимаю, вспоминая и сопоставляя, после самой короткой ночи, с солнцестояния) начинала говорить: "Ну все, вот и лето кончилось". Эта ее постоянная присказка была и грустной, и очень смешной — казалось, она бы еще с апреля начинала твердить про то, что лето кончилось, — но сейчас я понимаю, что, во-первых, у нее совсем не было нелюбви к осени и говорила она это безоценочно, а во-вторых, в глубинах лета действительно вызревает осень, как в цветке уже есть все для будущей завязи и плода, и скорее всего, именно это она имела в виду своим "лето кончилось". Так, глядя на облетевшие лепестки яблоневого цвета, можно сказать — скоро яблоки пойдут. С одной стороны, нет, нескоро — через целых три месяца. А с другой — да, все, что нужно для будущего яблока, уже есть, уже произошло, и вся история уже идет к тому, чтобы яблоко созрело.

...Во дворе тусуются котята — родившаяся еще зимой в подвале трехцветная оторва, весенние и совсем крохотные, еще даже не мяукающие, а пищащие, с ладонь размером. Верховодит трехцветная оторва. Как-то у меня на глазах они все вместе лезли на припаркованный у дома мотоцикл — трехцветная на сиденье, серый помельче, кажется, искал, как включить зажигание, а остальные со всех сторон.
Когда я дома рассказала про это Киру, он спросил: "Ну и как, угнали?"
Через пару дней мотоцикл исчез. Видимо, действительно угнали.
Я живо представляю себе, как котята несутся по шоссе на мотоцикле, обгоняя машины — а офигевшие гаишники смотрят им вслед.

Ночное небо становится по-августовски бездонным, и светящаяся синяя мгла первой половины лета — почти сливающихся зорь, синеватой густой травы, беспокойных русалок, Духова дня — сменилась уже глубокой густой чернотой предосенних ночей.
gorgulenok: (Default)
О недавнем поностальгировать.

Весна этого года — медленная, холодно-прозрачная, удивительно прекрасная. Ни разу, мне кажется, я не видела, чтобы время полураскрытых почек и призрачной зеленой дымки над ветвями затягивалось на месяц — обычно два-три дня, и все.




Еще весенних болот, заброшек и недостроев... )
gorgulenok: (Default)
Огромной, великой, нерасчетливой щедрости и доброты человека.

До свидания, Ку.
Ты не верил в Бога (по крайней мере насколько я в курсе), но если Он все же есть, желаю тебе всех в раю приучить вовремя делать бэкапы :)
А если нету, то пусть с тобой случится лучшее, что может быть в посмертии с человеком в безбожном мире. Лучшее на твой вкус.
gorgulenok: (Default)
У меня появились новые новогодние традиции.

Раньше на Новый год я делала себе салатик, ставила его в холодильник и уходила праздновать к родителям.

А сейчас мы с Кирычем наряжаем люстру, делаем солянку в горшочках и идем гулять на станцию Моссельмаш.




gorgulenok: (Default)
Неподалеку от метро раньше продавалась самая вкусная шаурма в районе. Делал ее такой слегка меланхоличный обстоятельный чувак, похожий на Смехова в роли Атоса в советском фильме про трех мушкетеров, и иногда я с ним болтала. Он говорил мне, что мечтает стать таксистом. Через некоторое время он оттуда исчез, вместо него появился другой продавец, и шаурма там лучшей в районе быть перестала. Я искренне надеюсь, что тот чувак стал таксистом, как и хотел.

— Интересно, — говорю я Кирычу вчера, когда мы идем под едва моросящим дождиком по мглистым улицам домой, — будет ли когда-нибудь так, что все продукты народ будет заказывать по инету? А развозить их роботы. И по улицам будут только роботы колесить, а люди все сидеть по домам. И все заказывать на дом — сосиски, молоко, яйца, хлеб, пиво, шаурму... Хотя нет, вот шаурма будет продаваться только на улице.
— А крутить ее будут роботы, — подхватывает Кирыч. — Вот представь, крутит робот шаверму, — супруг мой, хотя и москвич без каких бы то ни было питерских родственников или предков, шаурму называет шавермой, ему так больше нравится, — и рассказывает тебе, как он мечтает стать беспилотным такси.
gorgulenok: (Default)
Яблочное нашествие вновь случилось в этом году.
Всё кругом в яблоках, все не знают, как с ними быть.

У меня дома собирается странная коллекция яблок из разных неожиданных мест.
Пара яблок из Лосинки. Рядом с заброшенной железнодорожной веткой среди леса стоял раньше станционный домик, а при нем росли яблони. От домика остались развалины, а яблони одичали, и в первый момент, увидев их среди елок и осин, не веришь своим глазам. С них Кирыч не без труда сбил мне яблок — кислых, терпких, именно таких, какие я люблю больше всего. Часть съели по дороге, а часть принесли с собой.

Несколько яблок я принесла с собой с выборов.

И два яблока — с яблони у заброшенного дома, по которому мы лазили с Кирычем. Мы были там не в первый раз и никогда не замечали ее раньше. А тут она возникла внезапно, вся в яблоках, буквально на пути, и яблоки задевали голову и лезли за шиворот. Мы поняли это как намек и сорвали каждый себе по яблоку.

Они лежат все вместе кучкой на подоконнике, и я время от времени ем то одно из них, то другое.
Кирыч предлагал испечь из них всех вместе шарлотку, но как-то руки не доходят ни у него, ни у меня.
Он вместо этого варил борщ, огромную кастрюлю, и еще мы запекали в горшочках телятину с картошкой, с огромным количеством паприки и чеснока.
И гуляли, гуляли по Лихоборам и Лосинке, Савеловскому и Черемушкам (мы поехали на улицу Карьер, странное место в промзонах, где есть дом № 0 и откуда видны градирни и множество труб, а потом оттуда неожиданно для себя дошли улицами и дворами до метро "Новые Черемушки").

Похолодало, и время от времени льются короткие мелкие злые дожди. Новости — горькие или тревожные, и день, когда их нет вовсе, воспринимается как подарок Небес.
gorgulenok: (Default)
Осень пришла как-то невероятно рано.
Дело не в дождях — лето бывает дождливым, но все-таки летом. Дело в уже покрасневших плетях дикого винограда — который в наших краях становится багряным обычно в сентябре, даже не в первые дни сентября, — в желтизне, как ранняя седина, возникающей в кронах деревьев, в опадающих листьях. В неуловимо изменившихся запахах, неуловимо изменившемся воздухе.

Чаще всего листья после дождливого и холодного лета, как нынешнее, наоборот долго не желтеют. В прошлом и позапрошлом году осень начиналась поздно, деревья чуть ли не до октября стояли зелеными. А в этом году почему-то не так, несмотря на все обилие влаги, листва уже там и сям рыжая, хотя сейчас еще середина августа.

И рябина, яркая, кострами горящая, несметное количество рябины.

Тем не менее в глобальное потепление, несомненно, верится — судя по тому, как меняется вокруг животный мир. В моем детстве ни в Москве, ни в Подмосковье не было и в помине виноградных улиток — были только слизни. Сейчас этих улиток пруд пруди. После дождя они выползают на асфальт, и Кирыч, ругаясь, подбирает их и относит обратно на траву — потому что затопчут же, жалко.
Говорят, что в лесах появились гадюки. Раньше они тоже жили южнее.

Как-то в Ботаническом саду мы встретили ужонка в истерике. Он сидел посреди дорожки, свернувшись колечком и подняв голову, и шипел. А мимо проносились велосипедисты, каждый из них мог размазать ужонка в лужицу, и я прекрасно понимала его ужас и панику, я сама бы на его месте чувствовала то же самое.
Взять его в руки в этом состоянии, естественно, было невозможно. Кирыч как-то ухитрился откатить его палочкой с дорожки в сторону, под кусты. Там он вроде бы развернулся и пополз куда-то, подальше от людей.
gorgulenok: (Default)
Глубокая ночь. Через двор идут двое подвыпивших мужиков, доносятся обрывки их разговора.
— Ну вот если говорить с точки зрения других вселенных... Есть человек-паук, а есть человек-гондон.

(Кирыч сразу вспомнил какого-то мелкого ребенка, который лазил по сооружениям на детской площадке с криком: "Я человек-хуюк! Я человек-хуюк!")

Воздух — как нагретая вода и совершенно неподвижен. Перед нами лежит пустынный ночной двор, за ним дом с темными окнами, и мне уже не в первый раз кажется, что на самом деле этот дом заброшен, а то, что в нем живут, — иллюзия.
Над домом появляется облако.
Все остальное небо совершенно чистое, густого черно-синего цвета, это облако в нем одно.

С раскинутыми в стороны симметричными крыльями, формой похожее на привидение в белой простыне из детских книжек.
— Призрак коммунизма, — говорит Кирыч.

Облако-привидение выплывает из-за крыши дома и стремительно несется дальше, над двором, над нами, над кронами деревьев, над крышами домов.

Здесь, на земле, воздух по-прежнему неподвижен, не колышется ни один листочек, и трудно представить себе, что там, высоко, дует такой ветер.
А не будь облака, мы бы и вовсе не узнали об этом.
Казалось бы, что это ясное чистое небо так же неподвижно, как и земля.
gorgulenok: (Default)
Первого января, после новогодней ночи, когда мы бродили по промзонам, готовили солянку и Кирыч рисовал лубки, мы проснулись и возжаждали продолжения городской романтики.

На улицах никого не было, даже народ с фейерверками куда-то попрятался. Мы пошли куда глаза глядят, то есть в Дегунино.

О Дегунине по-хорошему надо рассказывать отдельно. Это район одинаковых панельных многоэтажек, которые с одинаковыми дворами образуют гигантский геометрический узор, и в этой геометрии ходишь, как в лабиринте. И как в лабиринте, там можно встретить почти что угодно — на то он и лабиринт, чтобы в нем водились разные своеобразные обитатели.

А пройдя его, попадаешь дальше, в Бескудниково и Лианозово.
Метро в эти места не ходит, и здесь царят то ли навсегда задержавшиеся девяностые, то ли просто глубокое вечное безвременье.
Даже изобилие фонарей здесь не раздражает, потому что выглядит... скажем так, странно.

В какой-то момент, лавируя между дворов и гаражей, мы оказались в небольшом парке родом словно из какой-то наркотической реальности. Это был сплошной березняк, голые зимние березы и снег, и все это со всех сторон заливал яркий белый свет — фонари в этом парке стояли только что не друг на друге. Множество светящихся белых стволов и четкие, неестественно четкие линии ветвей, и полное отсутствие вокруг кого бы то ни было.

Когда мы дошли до конца этого сновидческого парка, мы увидели вот такую картину:



Дальше опять дворами, пустыми улицами и тропами вдоль гаражей мы вышли к железной дороге и к рынку за платформой "Лианозово". Рынок этот выглядел так, что мне немедленно вспомнилось бабушкино любимое выражение — как Мамай прошел.

Валялась кем-то снесенная вывеска "Мясной дворик", из сугроба торчала лысая елка.
Казалось, что и крыши у палаток набекрень, и стены вот-вот начнут заваливаться набок спьяну.

Как это выглядело... )

Потом еще по дороге попался валяющийся столб с дорожным знаком.

Оттуда мы дошли до метро "Алтуфьево". Сели в абсолютно пустой поезд. Две станции ехали в полном одиночестве — ни в нашем вагоне, ни в соседних не было никого, мимо летела чернота туннеля, и крепло ощущение, что мы уже в каком-то другом метро, в другом пространстве, и сейчас нас увезет куда-то туда, откуда нет возврата.
Наконец на станции "Отрадное" в вагон вошел какой-то мужик, и вместе с ним вернулось чувство реальности.

...А в следующий раз я расскажу, как мы в Капотню ездили.
Продолжение следует.
gorgulenok: (Default)
Как я провел лето Новый год встречала.
Кирыч на снежных санях.



Сани, запряженные оленями, слепили не мы, мы их нашли на пустыре на краю промзоны и жилого мира. Слепили их, видимо, где-то за день до того — оленья морда успела оплыть. Вокруг них было еще что-то, но оно уже так растаяло, что невозможно было понять, что именно.

Новогодние промзоны пусты и прекрасны. Трассы без единого автомобиля, огромные мосты с туннелями, глухие заборы, ворота и пустыри совершенно не сопрягаются с людьми — это словно мир великанов, возникший сам по себе, чуждый человеческому и никак с ним не связанный.
Там нет назойливого освещения, которое в московских окультуренных местах достало уже неимоверно — но нет и расчищенных дорожек, и идешь либо по пустой проезжей части, либо увязая в снегу.
По проезжей части идти удобно, но нет уверенности, что ниоткуда не явится одинокая машина, а кроме того, интереснее — как раз там, где снежная каша накрывает пешеходные тропинки, под ветвями деревьев, вдоль длинных заборов режимных предприятий, берегом речки, белой долиной под ЛЭП.

За одним забором, в давно известном месте, несет караул скучающая собака. Она лает, когда мы проходим мимо, не потому что предполагает, будто мы вторгнемся в охраняемое ею пространство, а просто потому что мы — инфоповод. Жизнь сторожевой собаки в промзоне не слишком ими балует, особенно в долгие праздники.

Людей встречаешь, когда выходишь оттуда во дворы уютных кирпичных пятиэтажек, старых домов с арками, с высокими потолками и пышными растениями в горшках за окнами, в янтарном свете ламп и цветных переливах новогодних гирлянд. Мир дворов после мира промзон поражает именно соразмерностью с человеком, собранностью всего в единый масштаб — как будто возвращаешься в людской мир из мира гигантских существ.

...Потом, уже в глубокой ночи, мы пили дома в честь Нового года, потом в четыре руки делали солянку в горшочках, потом я уснула, а Кирыч внезапно вдохновился рисовать новогодние лубки.
gorgulenok: (Default)
...я вышла замуж.

Чувствую себя очень странно, потому что, по-видимому, мои планы стать старой девой как-то взяли и отменились.
Но мой муж чудо, и мне их не жалко.

Год кажется каким-то невероятно длинным и разнообразным, хотя и не настолько, как предыдущий.
Когда-нибудь я расскажу про всякие наши приключения, про то, что видела и чем занималась — но пока вечно не хватает времени.

Мы

Nov. 8th, 2018 10:30 pm
gorgulenok: (Default)
С Кирычем. Фотка @zosya_s

Profile

gorgulenok: (Default)
gorgulenok

May 2024

S M T W T F S
   1234
5678 91011
12131415161718
19202122232425
262728293031 

Syndicate

RSS Atom

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jul. 2nd, 2025 01:55 pm
Powered by Dreamwidth Studios