Код доступа к памяти

Была у меня в подростковые годы пластинка Патрисии Каас, которую потом я много лет не слушала — переключилась на другую музыку просто. А сейчас я ее откопала и поставила послушать.
И меня внезапно накрыло законсервированными воспоминаниями.
Не чувствами, как чаще всего со мной бывает — а информацией. Что я тогда читала, что писала сама, о чем думала — забытые совершенно вещи.

Я вспомнила, что читала тогда "Властелина мира" Беляева, и это была первая мной прочитанная вещь, где главзлодей выведен на порядки более благородным человеком, чем те обычные люди, кто как бы не делал почти ничего плохого, по крайней мере в таком масштабе — "Героя нашего времени" в смысле такой вещи не считаем, Печорин не главзлодей, он что-то другое — и меня это тогда поразило до глубины души. У меня был период короткой, но очень бурной фанатской влюбленности в Штирнера. Я в упор не понимала, как Эльза могла хотя бы даже поначалу выбрать не его, а этого своего... кого она выбрала, в общем.

Теперь-то я это понимаю. Бывает, что человек в жизни получил такой опыт — внутренний опыт, внешние обстоятельства могут на людей подействовать очень по-разному — что в отношениях начинает искать прежде всего безопасности — точнее, того, что он считает безопасностью. И то, что потенциальный партнер воспринимается как скучная личность, как нечто неопределенно-положительное, кажется залогом этой самой безопасности. Разумеется, харизматик и приключенец запросто может быть на поверку более порядочным человеком, чем весь из себя положительный обыватель или тот, кто автоматически, просто по внешнему виду, вызывает ассоциацию "простой честный парень" ("простая скромная девушка") — но человек, ищущий безопасности, не отдает себе в этом отчета. Скука кажется ему гарантией надежности.
Кстати, я считаю, что Гермиона в "Гарри Поттере" выбирает Рона по тем же причинам. Они вообще чем-то неуловимо похожи — ранимая всезнайка Гермиона и тициановская мадонна Эльза.

Почему-то именно под Патрисию Каас я тогда представляла себе лабораторию Штирнера, ночь, грозу и двоих в гостиной — мужчину, говорящего о вещах слишком страшных, чтобы с ними жить, и женщину, слушающую его. А еще — закат над рекой, лодку, стекающую с весел алую воду, странно похожую на кровь, до неестественного послушную желаниям хозяина собаку и самого ее хозяина, то переходящего от веселья к злости, то резко задумывающегося — человека, который сражается с искушением и проигрывает ему.

Еще я тогда писала очередное свое подростковое фантастическое приключалово — если меня не обманывает память, я две общие тетрадки исписала прежде чем забросила и переключилась на что-то другое — и, естественно, там было очень многое как у Беляева: персонаж-негодяй, который на самом деле не такой уж негодяй, такой отрицательный герой из категории "его-можно-понять", влюбившийся в главную героиню, научный секрет, который может принести человечеству как много пользы, так и много вреда — правда, по-моему, я так и не придумала как следует, в чем же этот секрет заключался.
Вообще, по-моему, никаких обоснуев там не было ни у чего просто как класса, зато было очень много движухи и всяких красивых моментов типа танца на крыше под луной, выпрыгиваний от погони из окна в бурные речные воды, перестрелок в темноте и прочего в таком духе.

И вот я помню, как под пластинку Каас я представляла себе разные романтические эпизоды из этой своей тогдашней писанины, а еще рисовала главную героиню — с длинными темными распущенными волосами и в синем вечернем платье до полу. Вспоминаю, про что все это было, и как выглядела тетрадка — вплоть до чернильной кляксы, видимо от потекшей ручки, на картонной обложке, и надписи "Глава I" по центру первой страницы. И воспоминания о реальных вещах, как тетрадка или рисунок, перемешиваются с придуманными сценами, какими я их тогда видела.

Забавно, как в ответ на музыку, которую я слушала тогда и не слышала ни при каких обстоятельствах после, включилась память о всех тех вещах, которые я бы в жизни не смогла вспомнить в таких подробностях специально. Как будто сундучок открылся, а там все это лежит, как положили.
А ведь когда какую-то музыку слушаешь постоянно, с ней не возникает таких устойчивых ассоциаций и она ни о чем не заставляет вспомнить. Потому что под нее о чем только не думаешь в разное время — и о совершенно разных книгах, и о близких людях и отношениях с ними, и о просто знакомых, и о том, что надо бы сходить в магазин, и еще про до фига всякого разного.