gorgulenok

Впала в детство.
Отыскала у себя в закромах пластинку "Али-Баба и сорок разбойников" и слушаю.

Кайф.

Из того, что я не могла оценить как следует в детстве и от чего прет сейчас — характеристики и фразочки, для понимания которых нужен жизненный опыт.

"Болтунов на базаре ожидает тюрьма, твой папаша судья, а ты... съешь апельсин".
"Хорошо смеяться, когда в доме шаром покати — последнюю рисинку последнего плова гости доели".
"Спасибо, ребята. Конечно, вы правы — слова восхищения совсем не забава. У вас хищения, у нас хищения, у них хищения... После нашего посещения у вас восторг!"

Ну и, разумеется:
"Вах, много слов, зачем так много треска — ты мне невестка или не невестка? Здесь во дворе постой, а в дом не заходи... Ты мне невестка или не невестка? Циновки в доме чистые, Зейнаб. Не знаю, ноги мыла ли, невестка... Циновки чистые, а мерка там — там, в дальней комнате. Постой, невестка..."

Сейчас я понимаю, насколько Али-Баба твердый, трезвый и зрелый мужик:

"Был порядок на земле простым-простой:
Каждый пятый был совсем смешным-смешной,
Каждый третий, каждый третий был заметен головой,
Лишь один из миллиона был герой.

Этот мир сегодня стал больным-больной,
Очевидно, от погоды от такой:
Жил да был Али-Баба, жил да был Али-Бабой,
Вдруг кричат — какой герой, какой святой!
Этот мир сегодня стал совсем такой...

Извините меня, пожалуйста".

"— Скажи мне, веселый бородач, как мне увидеть доброго Али-Бабу?
— Спасибо. Спасибо тебе, странник. Пускай нас называют добрыми после нашей смерти".

И совсем не смешное, от чего сейчас едва ли горло не перехватывает:

"Сладкие сны... Мир без войны... Мне отсюда видны
Все усталые страны.
Кто мне простит? Нету пути. Мне вовек не войти
В эти старые храмы.

Нет ни семей, нет ни детей, нет ни кровли своей, есть у нас
Старые раны.
Любит Аллах в белых чалмах честный люд в городах. А у нас —
Старые раны..."

Может быть, дело в том, что обычно в историях моего детства разбойники трактовались как вольница — Робин Гуд, Стенька Разин, все такое — и поэтому тем, как показан террор и тоталитаризм в организации Хасана, в те времена я не прониклась.
Зато сейчас — да.

Это все то, что я оценила полностью только сейчас.
А вот что забавно — это то, какие вещи я понимала уже в детстве.

Например, я понимала уже тогда, что на самом деле деньги в этой истории (я сейчас именно про мюзикл, а не про сказку из "Тысячи и одной ночи") ни для кого не имеют особо большого значения. Больше всего ценит их, как ни смешно, Али-Баба — у него к ним трезвое отношение взрослого человека, который хорошо знает, каково жить без них.
А у остальных совершенно другие мотивации.

Фатима, которая вообще основной двигатель прогресса во всей этой истории, очевидным образом влюблена в Али-Бабу. Причем с самого начала.
Она особо и не скрывает этого от Касыма, которого, похоже, презирает:

— Очень умный твой брат, очень добрый твой брат,
На базаре о нем говорят.
— А что они обо мне говорят?
— О тебе все вздыхают подряд:
Брат Касым — он всего лишь богат!

Когда Зейнаб к ней приходит одолжить мерку, она не случайно повторяет чуть не десять раз: "Привет Али-Бабе. Скажи Али-Бабе — храни тебя Аллах..." и так далее. Зейнаб же один раз коротко говорит: "Касыму наш поклон", и все. Зейнаб соблюдает минимальные нормы вежливости, но на Касыма ей плевать, а вот для Фатимы Зейнаб — это повод что-нибудь передать Али-Бабе, как-нибудь сообщить ему о себе.
На фоне этого очень логичным кажется, что Фатима все свои колкости ("Здесь во дворе постой, а в дом не заходи... Не знаю, ноги мыла ли, невестка...") говорит Зейнаб не потому что та бедна, а чтобы хоть как-нибудь уязвить счастливую соперницу.
Тут еще такой момент: если бы Фатима так уж кичилась своим богатством, ей бы даже в голову не пришло проверить, зачем Зейнаб так внезапно потребовалась мерка — она была бы уверена, что у этой голодранки ничего измениться в жизни не может. Собственно, именно так Касым уверен, что его брат нищеброд, и никогда бы не узнал, что это стало не совсем так, если бы до него не донесла это взбешенная Фатима.

Рассказчик комментирует этот момент с меркой двусмысленно. "О солнце Персии, чего здесь не бывает — здесь зависть победила стыд и честь". Не жадность, заметим. Зависть. Зависть к чему? Не к деньгам Али-Бабы. К тому, что у голодранки Зейнаб есть тот человек, которого любит Фатима, а она, богачка, не может его получить. Она вышла замуж за деньги Касыма. И пока Али-Баба был беднее Касыма, это могло еще казаться хорошей сделкой — но теперь, теперь... Богатый Али-Баба мог бы взять ее в жены, но она уже связана с ничтожеством Касымом.
Вот поэтому она и говорит Касыму: "О, я несчастнейшая из персидских жен!"

А Касым любит Фатиму. И идет в горы за сокровищем разбойников не столько из жадности (хотя при виде богатства он, конечно, лишается всякого соображения), сколько для того, чтобы вернуть Фатиму.
Собственно, он это прямым текстом проговаривает:

— Жди золотого мужа, Фатима!
Все мне, и никаких Али-Бабов!

Фатима действует потому что любит Али-Бабу, Касым — потому что любит Фатиму.
А Хасан действует потому что любит власть и мстителен, как не знаю кто.

Вот он узнает, что...
"...вчера в нашу пещеру кто-то заходил. Кто-то знает про сим-сим. Кто-то забрал голову нашего врага и унес в город. Кто-то забрал наши сокровища, которые вы добывали горячей кровью и честным разбоем".

И что он решает сделать?
Он решает отомстить.
Даже не сокровища себе вернуть, хотя попутно с местью, если бы она удалась, это вышло бы автоматически, а именно что отомстить. Доказать, что никто не может ограбить разбойников и остаться в живых.
Надо сказать, что в концепцию всей этой нездоровой организации ("Ест атаман, пьет атаман, он живет, как султан, а у нас — старые раны") это вписывается более чем правдоподобно.

Забавно, что весь сюжет крутится вокруг сокровищ — и при этом мотивация у всех активных персонажей не деньги, а совсем другая.

Не знаю кому как, но мне в этой истории всегда было жалко Фатиму.
Она очень умна, она очень сильная личность, и интуиция у нее колоссальная — и про мерку она сразу заподозрила, что Зейнаб что-то скрывает, и при виде креста на воротах сообразила, что это чей-то опознавательный знак и ничего хорошего он не сулит. Она умеет действовать решительно и разумно в самых экстремальных обстоятельствах. Когда она соблазняет Хасана, невозможно отделаться от ощущения, что они вообще-то пара, практически созданная друг для друга.

Всю вторую половину истории ум Фатимы противостоит Хасану. Если бы он узнал об этом — он бы влюбился в нее за это, а не потому что она красавица. И все-таки впечатление создается, что дело не в том, что он попросту клюнул на красивую девушку. Возникает впечатление, по крайней мере у меня (и возникало еще в детстве, когда я о половом влечении ничего не знала, а любовь представляла себе по стихам и книжкам), что он почувствовал, что она ему подходит, что она одной с ним природы.

Но она живет у Али-Бабы и служит ему беззаветно и преданно, а тот любит свою Зейнаб.
Правда, Фатиму он уважает, и более того, она единственный человек, которого он воспринимает как равного. (Есть, правда, еще Мустафа, но тот намного старше, и было бы странно, если бы Али-Баба не уважал в нем хотя бы возраст.) Зейнаб он называет "моя маленькая жена" и опекает. Со старшим братом разговаривает как с ребенком — сперва шутливо-снисходительно ("Как говорила наша бабушка — кто обидел эти маленькие глазки?"), потом спокойно и жестко ("Не надо топать и кричать. Не надо брату угрожать..."). Создается впечатление, что он вообще привык быть единственным взрослым человеком среди какого-то парада инфантильности. А в чем Фатиме не откажешь — это в том, что она тоже взрослый человек.

А еще Фатиму и Али-Бабу объединяет то, что именно они двое косвенно послали Касыма на смерть.
Фатима — потребовав, чтобы Касым снова стал богаче Али-Бабы, а Али-Баба — рассказав ему, откуда он взял золото.
И вот поэтому:

— Я дам тебе золота, Фатима.
О брате молчи навсегда, Фатима.

Ты будешь у нас и сыта и согрета,
Но тайну забудь навсегда, Фатима.

Для жадных, для добрых — свой путь, Фатима.
Касым был косым — ну и пусть, Фатима.

Он братом мне был и останется братом.
Как умер он — тайна моя, Фатима.

Хороший вопрос, конечно, почему никого не интересует, откуда у Али-Бабы внезапное богатство. Ну, можно с натяжкой предположить, что его выдали за наследство, оставшееся от Касыма — сделав вид, что у Касыма было намного больше денег, чем все считали.