О птице Сирин и расписных сигаретах

А напилась я не в день рождения, напилась я днем раньше.

Перед тем я страшно вымоталась, надо сказать. Тридцать первого августа был первый за три недели день, когда я выдохнула и полностью принадлежала себе.
И было пиво. И было с кем его пить.

Видимо, крайняя усталость в сочетании с пивом и дала такой эффект, который вообще-то не от всякой травы бывает.

В какой-то момент я вдруг увидела перед собой огромную груду разноцветных сигарет, расписных, в переходах малинового, алого и бирюзового, и когда они лежали рядом в этой груде, все вместе они складывались в птицу Сирин. А рядом лежали пачки, в которые их надо было убирать, и на каждой из них тоже был изображен Сирин.
Я спросила Кира, почему он не курит такие сигареты, а курит белые обычные. Из его ответа я поняла, что расписные сигареты на самом деле мой глюк. Сначала я расстроилась, а потом подумала, что так даже лучше.
Дальше я особо ничего не помню.

А вот что происходило с точки зрения Кира.
Я сидела-сидела, общалась-общалась нормально, и вдруг без всякой предыстории спрашиваю его, чего он как лох курит белые сигареты, где расписные. Какие расписные, спросил он, у меня нет расписных. Тогда я задвинула телегу, что курить надо обязательно расписные сигареты, потому что их в метро доставать не стыдно, в отличие от обычных. Причем была какая-то разница, какие надо доставать на эскалаторе, а какие в вагоне, но этой разницы он уже из моих слов не уяснил. Зато я предложила немедленно расписать сигареты, которые есть, раз уж расписных нету. И еще я говорила, что на них обязательно должна быть птица Сирин.

В итоге мы сошлись на том, что сигареты я расписывать не буду, а птицу Сирин Кир нарисует на мне.
Он и нарисовал, фломастерами, на предплечье.
Когда наутро он мне об этом рассказал, я немедленно посмотрела — и точно, на предплечье оказалась птица Сирин, смазавшаяся за ночь.

После телеги про расписные сигареты я, по словам Кира, признавалась ему в любви, потом заснула в кресле, а потом словно очнулась, резко вменилась и собралась его проводить до троллейбуса, как обычно по будням. Он говорил потом, что я вела себя очень адекватно, как абсолютно трезвый человек, но он все время чувствовал подвох — невозможно так быстро протрезветь, если только что гнала телегу про птицу Сирин и расписные сигареты.

Сама я этого не помню совершенно. Видимо, существует какая-то грань, после которой человек уже до такой степени невменяем, что сходит за полностью адекватного — единство противоположных начал, что-то из этой оперы.

Не помню и как закрыла за ним дверь после того, как он все-таки убедил меня, что провожать его не стоит, и что делала после этого, и как отвечала ему в вотсапе, когда он написал, что дошел и все ок.
Но я отвечала, судя по сохраненным сообщениям, осмысленно так.

Наутро у меня даже похмелья не было причем.

А в выходные после этого я учила кошку охотиться. Обе были трезвые, если что, и кошка и я.
Так и живем.